Эти слова в полной мере относятся к Виталию Григорьевичу Кривенко. Своей деятельностью он продолжил лучшие традиции российской науки, из которых, пожалуй, главная – глобальный, синтетический подход к изучаемым явлениям. Недаром среди своих духовных учителей он называет А.Л.Чижевского и Л.Н.Гумилева. Восприняв высказанные ими идеи космофизических корреляций земных процессов, он начал применять их для объяснения динамики водных экосистем, влияния глобальных изменений климата на природу. Понимание сути природных явлений в сочетании с прекрасным знанием своей страны ставит В.Г.Кривенко в ряды российских научных лидеров охраны природы и служит прочным фундаментом для разработки стратегии охраны водно-болотных угодий в России. Как же складывалась жизнь Виталия Григорьевича Кривенко? Об этом интервью нашего корреспондента Екатерины Павловой.
Одним из первых трех Рамсарских угодий в России была дельта Волги. Это – действительно символическое совпадение, ведь с ней, так или иначе связана вся Ваша жизнь. Получается как, что водно-болотные угодья для Вас родная стихия?

Я вырос в пригороде Астрахани, где рядом располагалась гигантская озерная страна – Подстепные ильмени. Все детство прошло на этих озерах. Целыми днями со сверстниками пропадали на озерах – лазали по тростникам, ловили рыбу, охотились на уток. С этого возраста узнал, что значит быть один на один с природой, а с восьмого класса мне было уже совершенно очевидно, что моя жизнь будет связана с природой и, конечно же, с водоемами.
В дельту Волги я снова попал после окончания института охотоведения в Иркутске, в 1965 г. Вернувшись на родину, в Астрахань, я получил предложение стать директором охотничьего хозяйства Астраханского областного общества охотников.
Приняв в свое ведение пять охотничьих хозяйств, занимавших 70% площади водоплавающих птиц. Автоматически работа расширилась до инвентаризации угодий, выяснения особенностей динамики дельтовых экосистем. Эти материалы и легли в основу моей кандидатской диссертации.
Жизнь в дельте дала очень много. Предустьевая часть Волги представляет собой огромный морской залив в 40 км шириной и 250 км длинной. Эта страна несканчаемых тростников и открытых плесов, в которых легко заблудиться. А когда задует внезапно ветер с моря – приветливые мелководья мгновенно превращаются в грозную бушующую стихию. Там очень быстро открывается простая истина – постоянная жизнь в экстремальных условиях или выбор более спокойного места для исследований. Те, кто принимает дельту Волги такой, какая она есть – навсегда «заболевают» этим удивительным краем.
Сама специфика жизни необходимость многие дни работать на маршруте вдвоем, а чаще в одиночку уметь хорошо ориентироваться ночью, угадывать надвигающееся осеннее ненастье, вставать на якорь в шторм – все это сложилось в хорошую школу и пригодилось в дальнейшем.
В 1969 г. я переехал на постоянное жительство в Москву, но дельта Волги осталась моей полевой лабораторией до сегодняшнего дня.

Виталий Григорьевич, масштаб Ваших научных интересов необыкновенно велик, очень широка география полевых исследований. Как повлияли на формирование Ваших взглядов путешествия по стране?

В 1963 г. еще студентом я попал в Северный Казахстан. В течение 2-х месяцев наша комплексная экспедиция обследовала водоемы Тургайской долины. В этой озерной стране я проходил практику 2 года подряд.
Казахстанские водоемы подвержены сильным колебаниям уровня воды. Один год оказался очень сухим, а другой – очень многоводным. Резкий контраст состоянии водоемов и их пернатой фауны сразу зачаровали. Необыкновенная динамичность водных экосистем с тех пор прочно вошла в круг моих интересов, захотелось понять закономерность изменений обводненности водоемов, ритмику происходящих в них процессов.
Начав работу в Москве в Центральной лаборатории охотничьего хозяйства и заповедников России география районов исследований сильно расширилась. Более того, в течении нескольких лет подряд за один полевой сезон, с апреля по август удавалось поработать сначала в дельте Волге и на Маныче, затем в низовьях Оби, и, наконец на Таймыре. Такая жизнь очень расширяет кругозор. Разнообразие ландшафтов экосистем, огромное количество впечатлений… Начинаешь путь от полупустыни, а заканчиваешь его арктическими тундрами и живя как, действительно постепенно приходишь к широкому пониманию вещей, потребности познания глобальных закономерностей.

Мне кажется, что понять эти закономерности могут только люди, уже владеющие синтетическим подходом в науке. Ведь обобщения высокого уровня требуют знаний из многих и многих областей. Чьи идеи помогали Вам сформировать комплексный взгляд на природные явления?

В жизни мне всегда везло на учителей и нужная литература как-то сама плыла в руки. Еще в студенческий период в библиотеке Наурзумского заповедника мне попалась работа А.В.Шнитникова, посвященная гидроклиматическим изменениям суши Северного полушария, а именно чередованию прохладно-влажных и тепло-сухих периодов в интервале 7-11, 30-45, 70-90 и 1800-2000 лет. Концепция внутривековой и многовековой изменчивости климата и гидрологического режима водоемов привлекла сразу. Чуть позже я понял, что строить свои воззрения на динамику водных экосистем на этой теоретической платформе небезопасно, поскольку и до настоящего времени большинство климатологов не разделяют взглядов А.В.Шнитникова, особенно в процессе существования 2000 летних циклов. Пришлось самому серьезно заняться обобщениями по гидрологии и климатологии, привлекая большое количество исторического материала – серьезно укрепить циклическую концепцию климата.
В начале 70-х годов открыл для себя двух гигантов русской науки – Льва Николаевича Гумилева и Александра Леонидовича Чижевского, масштаб мышления которых ошеломил. Подходы Л.Н.Гумилева к изучению этносов и гелиобиологические идеи А.Л.Чижевского о влиянии солнечной энергии на все земные процессы – от функционирования отдельных живых клеток и организмов до развития гидрометеорологических и геофизических процессов, включая эпидемии, землетрясения и вулканическую деятельность, окончательно определили мои подходы к исследованиям.
Огромные впечатления произвели высказывания М.А.Боголепова о том, что причины циклических изменений климата, магнитных бурь, северных сияний и других изучаемых им явлений, находятся не только вне Земли и Солнечной Системы, а обусловлены всей «электромагнитной жизнью Вселенной».
В последующем на формирование взглядов оказали влияние работы Л.С.Берга, А.Н.Формозова, исследования и личные контакты с Ю.А.Исаковым, В.Е.Флинтом.
    
Удалось ли Вам соединить все Ваши представления в единую систему?

Кажется мне удалось применить синтетический подход к изучению водных экосистем и многолетних изменений в населении животного мира.
Взгляд на водные экосистемы с позиций самых разных дисциплин – от гидрологии и гидрохимии до геоморфологии и геоботаники – показал, что многолетняя динамика водных экосистем представляет собой строго направленный процесс последовательных смен стадий развития – ранних и средних с максимальным биоразнообразием, на поздние – стареющие стадии, на которых биоразнообразие и его продуктивность сильно сокращаются. А происходит это следующим образом. С момента образования молодого озера и в последующие несколько лет, жизнь в нем процветает, а затем, по мере накопления растительной органики, а часто и солей, здесь возникает дефицит кислорода. Такой сдвиг в гидрохимических процессах обуславливает постепенное падение продуктивности на всех уролвнях трофической пирамиды – фито и зоопланктона, водной растительности и позвоночных животных.
С этих позиций жизнь водоема можно сравнивать с человеческой жизнью итог которой – неизбежное старение.
Однако, в водных экосистемах, в отличие от человеческой жизни, финал старения совершенно иной, ибо находятся силы, способные возродить их жизнь повторно.
В основе этого феномена в жизни водных экосистем лежат резкие изменения гидрологического режима, происходящие на рубеже тепло-сухих и прохладно-влажных периодов внутривековых и вековых гидроклиматических циклов. Прерывание стареющих стадии динамики водоемов и повторное (полициклическое) их развитие, характерны для водоемов всех природных зон Евразии. Например, в аридных условиях из обсыхающего озера вынос излишней органики и солей происходит за счет ветровой эрозии (дефляции). В поймах рек затухающие стадии динамики водоемов прерываются в годы экстремально высоких половодий, а на озерах тундры это происходит в процессе мерзлотного вспучивания почвы, прорыва береговой линии и спуска озера.
Весьма результативным оказался комплексный подход и в решении ряда зоогеографических и обще экологических проблем. В настоящее время огромная научная литература констатирует, что на фоне негативного преобразования ландшафтов хозяйственной деятельности человека, в динамике населения как позвоночных, так и беспозвоночных животных наблюдается весьма противоречивая картина. Одни виды как бы по очевидным причинам – антропогенного изменения среды – сокращаются в численности, а у других наоборот – происходят периодические вспышки численности и расширение областей распространения. Наиболее стандартное объяснение в состоянии животного мира как негативных, так и позитивных – хозяйственная деятельность человека. Правда, некоторые зоогеографы связывают эти процессы с кратковременными потеплениями климата.
Правильное понимание этой проблемы имеет не только теоретический, но и практический аспект – это стратегия сохранения биоразнообразия в целом и устойчивого использования охотничьих видов животных, прогноз и регулирование численности вредителей лесного и сельского хозяйства или видов, опасных для здоровья человека.
Понять происходящее помогает уже выявленные изложенные представления о динамике водных экосистем, концепция многовековой изменчивости климата и человеческое воображение.
С момента последнего – вюрмского оледенения Земли, то есть на протяжении последних 12-ти тысяч лет и до настоящего времени (!) на нашей планете развиваются 2000 летние циклы климата. В прохладно-влажные эпохи этих циклов, занимающих 350-500 лет, в большинстве природных зон Евразии, доминируют водоемы ранних стадий динамики. На таких водоемах, особенно в аридных и субаридных районах, процветают многовидовые сообщества водной растительности и гидробионтов, создавая в свою очередь прекрасные условия для жизни большого числа животных – рыб, птиц, млекопитающих.
Наоборот, в тепло-сухие эпохи 2000 летних климатических циклов, складывается диаметрально иная ситуация. В такие периоды жизни на Земле преобладают водоемы поздних стадий динамики, то есть качественно иная среда с обедненным и специфическим видовым составом растительности и животных, большинство из которых теплолюбивые формы.
В сущности что же происходило и происходит в настоящее время с природной средой и животным миром по мере чередования прохладно-влажных и тепло-сухих эпох в 2000 летних климатических циклах позволяют понять современные данные, факты накопленные человеческой памятью.
В многовековой изменчивости климата Евразии последняя прохладно-влажная эпоха охватила время с 14-го по начало 19-го столетия, а в середине XIX века развивается очередная многовековая тепло-сухая эпоха. На памяти нескольких человеческих поколений на большей части Земного шара началось крупномасштабное потепление климата, а в след за этим и изменение экологических условий. Такие изменения в качестве природной среды, происходили не только на водоемах, но и в сухопутных системах: в лесной зоне темнохвойная тайга заменялась на светлохвойную, а в лесостепи – луговые сообщества – на галофитные. В конечном итоге произошел даже заметный сдвиг границ ландшафтных зон.
По мере смены прохладно-влажной эпохи на тепло-сухую и крупномасштабными изменениями природной среды, развивающимися не только во времени, но и в пространстве, синхронно менялось и население животных. Теплолюбивые виды адаптированные к поздним стадиям сукцессий.
В процессе 2000 летнего климатического цикла любой живой организм чтобы выжить вынужден следовать вслед за флуктуирующим оптимумом экологических условий, а его совокупная жизненная арена совершает в пространстве циклический ритм – сначала продвигается на север, а затем возвращается назад (или наоборот). Эта гигантская экологическая карусель, охватывающая все пространство Евразии, от пусть до арктических тундр, увлекает за собой всех – от микроскопических беспозвоночных до самых крупных млекопитающих, периодически расширяя жизненное пространство у одних видов и сокращая у других.
На эту глобальную многовековую динамику населения животных накладывают свой отпечаток вековые и внутривековые гелиоклиматические циклы. В этих циклах периодические изменения тепла и влаги, поступающих на Землю, а также прямой космической энергии уже сами по себе вызывают периодические подъемы и снижения численности того или иного вида животного. Параллельно с этими процессами существенно меняется облик малых и больших ландшафтов, в которых вследствие своих законов направленного развития, условия обитания животных неумолимо меняются по циклической схеме: формирование условий – оптимум-пессимум. На все эти разнообразные многовековые и внутривековые изменения – гидроклиматические, космические, ландшафтные – разноликое и много миллиардное население животных во всех природных зонах и на всех континентах реагируют циклической и разнонаправленной динамикой. В этом гигантском водовороте жизни каждое живое существо периодически то увеличивает, то сокращает свою численность, стремительно завоевывает новые жизненные пространства и вновь отступает на исходные позиции. При всем этом, за многовековой цикл население каждого вида совершает еще и циклический ритм в пространстве. В сочетании с многовековыми природными циклами этот сложный, но гармонично упорядоченный процесс по масштабу происходящего созвучен движению звезд в Галактике.
    
А как Вам видится природоохранное значение Ваших теоретических разработок?

От понимания происходящего в природных экосистемах во многом зависит Стратегия сохранения биоразнообразия на нашей Планете, в том числе водно-болотных угодий, а в равной мере и стратегия выживания Человечества в целом.
Программа сохранения водно-болотных угодий должна строиться на поддержании их естественной ритмики развития, которая в настоящее время подавляется человеком. Роль же водно-болотных угодий в поддержании положительного баланса экосистем суши огромна, а их сохранение в условиях прогрессирующего дефицита влаги на Земле, я считаю одной из самых жгучих проблем современности. Поэтому мои усилия и направлены на формирование государственной политики страны на создание системы охраны водно-болотных угодий России и, в частности, в рамках обязательств по Международной Рамсарской конвенции. Отрадно, что Государственный Комитет России по охране окружающей среды очень серьезно воспринимает эти проблемы. Особенно велика роль в формировании правильной позиции в масштабах мирового сообщества – Секретариата Рамсарской конвенции.
Совершенно по иному следует относится и к проблеме глобального потепления климата на Планете, которая обсуждается сейчас во всех слоях общества. Людей волнуют и развивающиеся процессы опустынивания и угроза нехватки пресной воды и участившиеся лесные пожары.
Глобальное потепление климата преподносится большинством специалистов как результат хозяйственной деятельности, как следствие выброса углекислого газа в атмосферу, создающего парниковый эффект. С этим можно согласиться лишь отчасти. Как наиболее значимую причину следует признать естественное потепление климата в его многовековой изменчивости. Такое понимание проблемы исключительно важно, так как по физическим законам – если два воздействия развиваются в одном направлении, их эффект возрастает многократно.
Непонимание сказанного не раз приводило человечество к печальным результатам. Принято, например считать возникновение пустыни Сахары как следствие деятельности человека, что верно лишь отчасти. Изначально это был естественный процесс потепления и аридизации климата. Если бы люди поняли это сразу и вели себя более осмотрительно в освоении Сахары, здесь можно было бы создать более положительный природный баланс. Очень хочется, чтобы на засушливых территориях государств бывшего СССР мы не повторили печальный африканский опыт.
Оценивая современную природную ситуацию можно утверждать, что на фоне развития тепло-сухой климатической эпохи, на огромных пространствах Евразии будет развиваться в прогрессирующем режиме дефицит пресной воды. Общество должно преодолеть инерцию своего мышления и понять, что сбрасывать в водоемы промышленные стоки (даже очищенные) равносильно введению в собственную кровеносную систему инфицированных растворов. Не осознав этого и не задавшись целью перехода в промышленном производстве на технологии с замкнутыми циклами использования воды, мы в долгосрочной перспективе лишаем себя шансов на выживание.

Вы известны не только как исследователь, но и как организатор науки, создатель школы специалистов с многогранным комплексным образованием – от гидрологии, климатологии и зоологии до экономики природопользования. Как складывалась Ваша научная школа?

С 1975 г., когда я стал заведующим Отделом охотничьей орнитологии в Центральной лаборатории охотничьего хозяйства и заповедников России, с этого времени пришлось организовывать работу целого научного коллектива во многих районах страны – в Предкавказье, в Западной Сибири, на Таймыре, Камчатке. В те времена чтобы раздобыть дефицитные вертолеты на заброску экспедиционных отрядов, бензин для лодочных моторов, продукты нужно было научиться дипломатии в контактах с местным начальством, уметь показать значимость своей работы. Так пришел опыт организатора.
Создание школы специалистов – понятие многослойное. Прежде всего это руководство аспирантами и соискателями, затем мои научные подходы стали использоваться целым рядом специалистов, особенно в заповедниках страны, многие из которых постоянно советуются со мной. Наверное можно считать, что школа действительно складывается.

Как Вы восприняли присуждение Вам международной премии?

Я расцениваю эту премию, в первую очередь, как заслугу Российской науки, оценку усилий всех тех людей, которые работали над проблемой наших водно-болотных угодий.